компенсируете мне потери новым материалом.
— Нет.
— Что?
Аткинсон побагровел.
Юки улыбнулся.
Подумал, мельком, что «милая улыбочка Валентина» привязалась к нему отвратительной маской. Но эта маска прекрасно работала в подобных случаях.
— Мне, конечно, жаль потерянные образцы, Вильям-сан. Но они не имеют никакого отношения к нашей сделке. Я даю вам кровь. Её дальнейшая судьба от меня не зависит. Безопасность и качество, все условия для хранения материала обеспечиваете вы и только вы. Что до моего умения… Тогда, в эльфском лесу, я использовал его впервые и предугадать последствия не мог. Да и… жизни людей в разломе важнее ваших пробирок.
— И ты, мальчишка, думаешь, что так легко уйдёшь от ответа? Я вложил в тебя много сил, времени и денег. Миллионы! Я встречался с лидерами Ассоциации. Я убедил их отправить тебя в Токийские Врата. Я привёл тебя к твоим достижениям и к твоей известности. Потому ты, Прототип два-ноль полностью оплатишь мои усилия.
— Мы оба понимаем, Вильям-сан, что моё участие в рейде было запланировано задолго до нашей сделки. Даже до того, как я получил свою силу. Пожалуйста, не стоит принимать меня за глупого ребёнка. Мне кажется, я уже не раз доказал, что запугивать меня нет смысла. О том, как для японского отделения важно закрытие Токийских Врат жужжит каждый утюг. Моя кровь… всего лишь приятный, незначительный бонус ко всему остальному. Однако… — Юки внезапно успокоился, осознав вдруг, что из двоих в комнате вовсе не он растерялся и поддался эмоциям. — Если вы ставите вопрос именно так и хотите повесить на меня ответственность за гибель материалов, я просто выйду из сделки.
Пару вдохов Аткинсон походил на крайне удивлённую жабу, проглотившую вместо мухи, к примеру, осу. И вдруг рассмеялся:
— Выйдешь из сделки? Ты? Выйдешь и потеряешь единственного союзника? Единственного лояльного тебе, готового идти навстречу человека в верхах? Ты уверен, что поллитра крови стоит последствий?
— При всём уважении, Вильям-сан. Я не думаю и никогда не думал, что у меня в Ассоциации есть союзники. Для вас я просто лабораторная крыса. Очень неудобная лабораторная крыса, уникальный дар которой привлёк слишком много внимания. Я закрыл Токийские Врата практически без потерь, и теперь вы не можете просто взять и вычеркнуть меня из числа Спящих. Поздно. А желающие стать моими «союзниками» уже могут вставать в очередь. Токийские Врата не единственные аномальные врата в мире. Потому… Вы уверены, что поллитра крови, полгода времени и несколько вложенных миллионов стоят последствий?
Кто бы мог подумать, что такие отвратительные вещи, как известность и всеобщее внимание, могут стать настолько сильным аргументом в споре. Аткинсон перестал смеяться и снова замолчал. Юки неожиданно легко выдерживал его давление. Удивлялся только, когда успел так сильно измениться. Если раньше в этом кабинете Юки действительно был ни на что не способным ребёнком, оборзевшим и охамевшим достаточно, чтобы предлагать опытному игроку игру на своих условиях, теперь Юки занимал позицию сильного.
У него был выбор, он диктовал условия и… мог полностью защитить себя, если Аткинсону вдруг придёт в голову решить вопрос силой. Главное, не увлекаться. Главное помнить, что весы — вещь непостоянная. А уж Аткинсон, проиграв сейчас, легко найдёт, как вернуть позиции. Проигрывая по силе, он выигрывает по влиянию, и, главное, опережает на сотни шагов благодаря информации. Нельзя зазнаваться. Нельзя наглеть.
Ну…
Только слегка и только сегодня.
— Хорошо, — наконец процедил Аткинсон. — Признаю, Сато-доно, я погорячился. Потеря образцов стала для меня сильным ударом с совершенно неожиданной стороны.
— Сочувствую вашей утрате, — холодно вернул Юки фразу из истекающего мёдом сообщения в мессенджере. — Надеюсь, на этом вопрос решён?
— Только один, Сато-доно. Только один. Есть ещё, и я хотел бы решить сегодня их тоже. Мне нужно, чтобы вы посетили мою лабораторию и повторили для моих учёных ампутацию руки с последующим восстановлением.
— Боюсь, это исключено Вильям-сан.
— Вы можете назначить любую цену. Из тех, что я готов заплатить, конечно.
— Такой нет. Я искренне надеюсь, что мне больше никогда не придётся использовать «жертвоприношение». И, тем более, я не стану повторять его на камеру ради вашего любопытства. Если система собрала слишком мало данных для анализа, я никак не смогу вам помочь.
— Меня не волнует анализ. Меня волнует механика восстановления руки.
— Я ответил.
— Вы ходите по лезвию бритвы Сато-доно.
— Как хорошо… — Юки снова натянул на лицо улыбку, — что на мне быстро заживают раны.
* * *
Юки шёл вперёд, полностью погруженный в свои мысли. Чужие взгляды он больше не замечал, хотя обеденное время утроило их количество. На каждой скамейке сидели люди, предпочитавшие хорошую погоду и свежий воздух переполненной столовой. Каждая скамейка замолкала, когда мимо проходил Юки, а потом взрывалась бурным обсуждением. Иногда до ушей долетали осколки фраз, но они не могли вытеснить мрачное предчувствие и мерзкое настроение.
Термос в руке нагрелся, хотя внутри, конечно, ещё сохранял нужную прохладу. Запертую в нём пробирку свежей крови можно было выкинуть. Теперь она бесполезна.
Юки думал обменять её на информацию о Валентине, даже подготовил вопросы, но план пошёл по известному месту. Как и вся дальнейшая работа с Аткинсоном, должно быть. Хотя сделка была ещё в силе.
Подождать, пока лидер японского отделения Ассоциации остынет?
Спросить, наконец, совета у отца?
Выйти из сделки и терпеливо ждать обещанной большой встречи? До неё оставалось, кажется, совсем немного: месяц или два.
Можно принять щедрое предложение Валентина, но этот вариант Юки отметал как можно дальше и закрывал на все замки. Конечно, с точки зрения влияния Валентин был гораздо сильнее Аткинсона. У него явно было больше информации и, что важнее, он без проблем мог добыть всё, что хотел. Но Валентин в целом был сильнее Аткинсона. А ещё умнее и, если верить Второму, старше.
Века эдак на два.
В скромные двадцать годиков вести игру, когда у противника столетний стаж? На такое Юки наглости не хватало.
Очередная мысль разбилась о лакированные алые туфли. Туфли — изящные женские туфельки, фирменные и явно дорогие, — встали на пути, отказываясь уступить дорогу. Юки ещё раз подкинул в руке термос, окончательно вынырнул в реальность и поднял взгляд. Ответный взгляд Михо полыхал печально знакомым раздражением, злостью и глубинной женской обидой, понять которую у Юки никак не выходило. Похожий взгляд был у Акеми, когда отец запретил ей заводить рыбок.
Повисло неловкое молчание.
Взгляды с окружающих скамеек наполнились интересом. Привычно заворчал желудок, но после трансляции на весь мир страх толпы всё-таки приутих. Не такая уж и толпа. Справится.
Пережить лишнее внимание всяко проще, чем начать разговор с безжалостно отказавшей тебе девушкой.
— Что-то случилось… Михо-сан?
— Ты сделал это, верно? — оскорблённо процедила
